Родился 7 сентября 1958 году в городе Александровск Сахалинской области.
В 7 лет вместе с семьей переехал на Украину в г. Измаил Одесской области, где окончил среднюю школу.
Затем поступил в Одесский медицинский институт. Окончил институт в 1981 году.
После окончания института работал врачом-психиатром в городе Измаиле, затем в городе Белгороде - Днестровском. В 1985 г. прошел курсы усовершенствования по психотерапии в Харьковском Институте Усовершенствования врачей. С тех пор работал врачом-психотерапевтом в городской больнице. В дальнейшем работал частнопрактикующим психотерапевтом.
Последние 12 лет работает в городе Одессе. За более чем 20 -летний срок создал свой оригинальный метод лечения заикания и многих других заболеваний, сочетающих в себе подходы современной психотерапии и народной медицины. За многие годы применения удалось вернуть здоровье многим тысячам больным.
Успешно лечит заикание у больных разных возрастных групп. Лечение проводится у больных с 3-6 лет и до 50 лет. Проводит сеансы по своей авторской методике. Система лечения сформировалась в течение 20 лет. За этот период были излечены тысячи больных с заиканием. Некоторые больные, с которыми удалось случайно встретиться или узнать об их состоянии от знакомых или родственников, говорят хорошо уже более 10 лет. В основе методики положены современные достижения научной психотерапии и опыт народной медицины.
Чиянов Виктор Фёдорович происходит из семьи, которая занималась лечением больных методом заговоров. Прабабушка по отцовской линии успешно лечила зубные заболевания, а прапрадед по материнской линии при помощи заговора мог останавливать сильное кровотечение.
Стандартный курс лечения состоит из 20 сеансов.Лечение может проводиться индивидуально и в небольшой группе. Перед лечением проводится индивидуальная консультация.
Проживает врач в городе Одессе
Контактный телефон: 735-52-48.
Путь Врача.
Вступительное слово.
Что представляет собой врач, все прекрасно знают. Для одних - это человек спасающий жизнь, для других – человек, берущий деньги за свои услуги. У каждого человека в той или иной степени имеется свое представление о враче. У одних этот опыт позитивный, а у других негативный. И тот, и другой подход к восприятию врача страдает однобокостью.
Но ведь врачи появляются в обществе не внезапно, они рождаются, как и все люди, проходят как все одни и те же этапы развития - детство, отрочество, юность и зрелость.
Что же заставляет человека становиться врачом? Все ли проходят одинаковый путь, чтобы получить звание врача? И в чем все - таки отличие настоящего врача от врача, который только считается таковым номинально?
Вероятно путь настоящего врача предначертан изначально от рождения и связан с некими генетически и духовно запрограммированными чертами личности. К таковым мы можем отнести (извините за банальность) – доброту, сострадание, любовь ко всему живому, порядочность, способность к самопожертвованию, трудолюбие, любознательность, стремление к идеальному овладению профессиональными навыками и обостренным чувством интуиции. Несмотря на наличие большого количества различных медицинских специальностей этот перечень личностных свойств одинаково важен для всех, ибо позволяет стать настоящим врачом, несущим своим пациентам здоровье и жизнь.
Детство.
Мое раннее детство прошло на прекрасном острове Сахалине, куда отца перевели после Великой Отечественной Войны. Отец служил в полковой разведке и со своей разведгруппой
ходил на немецкую передовую за «языком». Окончил войну под Кенигсбергом вследствие контузии. После выздоровления был переведен служить на Сахалин.
Вероятно, необыкновенно красивая природа острова сделала меня романтиком. Я с дузьями, а часто и самостоятельно переходил через горный перевал, чтобы оказаться на берегу Татарского пролива. Там мы ловили «челимов»(морские креветки), собирали картошку, разводили костер и готовили себе обед. И только к вечеру возвращались домой. Жили мы в двухэтажном деревянном доме. Зимой ходили на лыжах, катались на санках с высоких и крутых склонов гор. Отец работал на небольшом буксире механиком, мама - бухгалтером.
Помню как в детском возрасте я любил наблюдать за различными букашками и зверьками, как старался обходить их стороной, чтобы случайно не раздавить. Моя любознательность иногда проявлялась в желании «узнать как устроены» эти самые букашки. При всем прочем лично мне не нравился вид крови, это отворачивало меня от медицины, и я считал, что вряд ли смогу стать врачом. Итак, в детском и юношеском возрасте я был очень далек от медицины. Отмечалась еще одна черта – это стремление совершить какой-нибудь подвиг и часто в моем воображении подвиг заключался в спасении чей-то жизни. Может быть, отчасти, это было обусловлено той средой, в которой мы жили . И положа руку на сердце, могу уверено говорить, что никогда я не мечтал стать богатым человеком.
Школа.
До десятого класса я даже не задумывался, какую специальность избрать. И только в десятом (выпускном) классе решение избрать медицинскую специальность было продиктовано простым мотивом – на вступительных экзаменах в медин не было математики, которую я не очень любил. Итак, выбор специальности был случайным, но только на первый взгляд. Дальнейшие события моей жизни показали, что скорее не я выбирал специальность, а она меня выбрала. Сама судьба меня незаметно подводила к той специальности, которая стала смыслом моей жизни.
Поступление в институт для меня было довольно простым и легким делом, поступил сразу же после школы, пройдя высокий конкурс. Ведь в то время было много льготников. К ним относились: медалисты, пришедшие из армии, стажники, направленные от колхозов и предприятий, а выпускники школ (которых было больше всего) конкурировали между собой. В целом на место конкурс был 4,5. Но я думаю, что конкурс среди выпускников школ был гораздо выше. Примерно из 20 человек, которые жили со мной на этаже в общежитии к последнему экзамену осталось всего 2 человека. Зная, как было трудно поступить в медин, я не очень рассчитывал на успех и когда успешно сдал три экзамена из четырех понял, что близок к цели. На подготовку к экзаменам нам давали 3-4 дня, за это время я успевал «просмотреть» почти все необходимые экзаменационные темы. Должен отметить, что половину материалов я сумел выучить в домашних условиях. Во время поступления у меня было удивительное состояние, которое я ни до ни после не испытывал. Заключалось оно в том, что раскрылись какие-то резервные возможности памяти и я очень хорошо все запоминал, достаточно мне было прочесть один раз нужную информацию и она четко фиксировалась в моей памяти. Практически, я не заучивал нужные темы, а просто просматривал. Сложность заключалось лишь в том, чтобы успеть все необходимые темы просмотреть. Интересно было и то, что некоторые учебные темы в школе я не мог освоить, а тут понимал очень легко. Большинство из тех, кто поступал со мной, действительно учились и прилагали много усилий, чтобы удачно сдать экзамены, но к сожалению не многим повезло.
Поступление в медин я опять воспринял как обыкновенную случайность, слишком оно было для меня простым и легким.
Институт.
Учеба в институте… Для многих это некая студенческая вольница и беззаботная жизнь.
Для меня она началась как обычная нудная школьная программа, но гораздо более насыщенная, только некоторые предметы вносили разнообразие, имеющие близкое отношение к медицине: анатомия и физиология. На третьем курсе появились клинические дисциплины, учиться стало намного интересней, учебные нагрузки были достаточно интенсивными, так что студенческой вольницы у меня не было, хотя некоторые умудрялись жить довольно весело. Что-либо вспомнить интересное, помимо ежедневной учебы, к сожалению я не могу. Единственную радость в мою жизнь вносило занятие йогой, а позже тогда очень модным каратэ. Благодаря тренировкам формировалась воля и выносливость, а также некоторые другие свойства, которые в дальнейшем пригодились в моей психотерапевтической практике. Поворотным пунктом в выборе профессии послужило изучение курса медицинской психологии и психиатрии и мое активное участие в научном студенческом кружке по психиатрии. Было очень интересно разбираться в психической патологии и это очень меня увлекало. Выбор специальности был однозначен.
Интернатура.
После окончания института последовала интернатура в психиатрической больнице, где я познакомился с уникальным человеком и врачом по фамилии Свидзинский, к сожалению его имени не запомнил, так как вскоре был переведен в другое отделение, несмотря на мои протесты. Но то, даже небольшое время, что я провел с этим человеком, позволило понять как надо работать с психически больными людьми. Меня поражала способность этого человека находить «уязвимые точки» психически больного человека и воздействовать таким образом, что ранее замкнутые и нелюдимые больные раскрывали тщательно охраняемые переживания. Тонкий психолог и точный диагност, он остался для меня образцом настоящего врача-психиатра.
Я пытался убедить руководителя практики оставить меня в отделении, в котором он был заведующим, но мне это не удалось. И все из-за того, что одному из наших интернов «надоело» проходить практику в одном отделении, и он попросил его перевести в другое, а так как надо было нашему руководителю сделать вид законности и плановости своих действий, то он решил всем сделать, как сейчас модно говорить «ротацию». Позже я узнал, что наш интерн был из семьи, где мама и папа занимали важные должности в Облздравотделе, да еще то ли тетка, то ли дядька работали в Киеве в Министерстве здравоохранения. Таким образом, из-за прихоти одного дурочка, меня лишили возможности перенимать опыт у хорошего врача.
Может возникнуть вопрос, почему я назвал его «дурочком»? Да просто на самом деле он был таковым: рвения в учебе не проявлял, часто хвастался дорогими безделушками, которых не могло быть у простого студента, не знал самых простых медицинских и психиатрических терминов, более того, он их неправильно выговаривал и очень часто во время зачетов садился рядом и просил, чтобы я ему подсказывал. Мне быстро это надоело делать, так как он ничего не знал и мне приходилось пересказывать всю тему.
Но самое интересное было впереди. Когда проходили государственные экзамены по психиатрии мне, лучшему интерну из 12 человек ( на всех зачетах получал только высшие оценки), поставили четыре, а самому худшему интерну поставили пять и с рекомендацией оставить на кафедре института для научной работы. Все интерны нашей группы были шокированы, но только не я, ибо понимал, что не мог конкурировать с придурковатым отпрыском из привилегированной советской семьи. Конечно, было обидно, могли бы поставить и пять, а оставить на кафедре кого хотели. Но слово «порядочность» давно исчезло из нашего лексикона, не говоря уже о духовном его наполнении. Мне пришлось много раз сталкиваться с похожими ситуациями и меня уже ничего не удивляло, хотя определенный осадок в душе они оставляли.
Итак, интернатура (несмотря на некоторые досадные моменты) для меня была одним из лучших моментов моей жизни. Я много занимался, часами просиживал в научной библиотеке, за вечер я мог легко изучить от 10-12 книг по заданной теме. На занятиях нашей руководительнице отвечающей за теорию, часто было нечего добавить к моему ответу, что, конечно же, меня удручало, ибо от нее я хотел услышать еще что-то, что я не знал. И еще немаловажным моментом было то, что нам уже платили, как докторам и было немного больше свободного времени.
Работа врачом-психиатром.
После государственных экзаменов было распределение и я начал свою работу врачом-психиатром. Все мои знания и те навыки, которыми овладел во время интернатуры, я направлял на пользу больным. Но не все так было просто. В коллективе возникали определенные отношения, которые создавали не всегда благоприятную атмосферу для лечебной работы. Где бы я после интернатуры не работал, я не встречал более достойного звания врача, как доктор Свидзинский. К сожалению врачи – это обыкновенные люди со своими достоинствами и недостатками. А их недостатки не всегда идут на пользу лечебному процессу. Здесь я впервые столкнулся с ситуацией, когда я больше знал по своей специальности, чем мои коллеги по работе. Но хуже всего было то, что некоторые из них по занимаемой должности были выше меня и этим пользовались. Наиболее типичным было исправление моих назначений. После осмотра больного, изучения особенности его состояния я делал нужные в данный момент назначения и спокойно по окончании рабочего дня уходил. Но когда приходил утром на работу, то обнаруживал исправления и изменения моих назначений, которые делали заведующие отделениями, где мне приходилось работать. Все это делалось без предварительного разбора больного, без консилиума ( консилиум, как способ разностороннего анализа состояния больного практически не использовался в тех лечебных заведениях, где мне приходилось работать), когда врачи могли бы высказывать свои взгляды на состояние больного, а затем находить единственно правильное решение. Такое поведение у меня всегда вызывало сильное раздражение, ибо прежде чем, что-либо назначить я очень внимательно подбирал те или иные лекарства. На этой почве возникали трения и конфликты. Мне не хотелось отвечать за те назначения, которые вносились другим лицом, так как больной числился за мной. В таких ситуациях я всегда предлагал взять и проводить лечение больного тем, кто вмешивался в мой лечебный процесс. Это конечно не вызывало энтузиазма. А когда я начинал доказывать обоснованность своих назначений, то оказывался прав.
Проработав 6 лет психиатром, узнав практически все об этой специальности, я пришел к выводу, что дальнейшая моя работа перестает быть интересной. Такое мнение было вызвано и тем, что врач-психиатр ограничен в выборе лекарственных средств направленных на излечение больного. Кроме того я чувствовал некоторую «застойность» этого направления медицины, а как творческий человек я хотел, чтобы лечебный процесс больше зависел от меня , а не от того, когда ученые откроют новое «чудо лекарство». В этом отношении психотерапия открывает большее поле деятельности .
Работа врачом-психотерапевтом.
И вот наконец-то меня направляют на курсы повышения квалификации в Харьковскую медицинскую академию последипломного образования. Четыре месяца обучения, могу сравнить с интернатурой, но гораздо на более высоком интеллектуальном, духовном и эмоциональном уровне.
С большим интересом и энтузиазмом я ходил на практические занятия и лекции, кроме того дополнительно работал в научной библиотеке, после занятий оставался в клинике для практической работы с больными. Все мое сознание было поглощено новой для меня наукой – психотерапией. Можно сказать, что это была «любовь с первого взгляда». Многие мои одногрупники по академии, тоже были увлечены психотерапией, однако находили время для культурных программ и развлечений, я же был полностью поглощен «впитыванием» и «усвоением» новых для меня знаний. Впрочем, некоторые знания я уже имел, так как давно интересовался этой специальностью. Еще на первом курсе института я купил одну интересную книгу по экспериментальному гипнозу. Но на том уровне моих знаний не все мне было понятно, но через несколько лет она мне очень пригодилась.
И так я быстро превратился в фаната психотерапии. Я понимал, что при этом методе лечения излечение зависит не от лекарств или аппаратных методов лечения, а только от меня, от того насколько я готов помочь больному человеку.
Время (4 месяца) обучения пролетело очень быстро, пришлось покидать академию и приступать к обыкновенной работе врача-психиатра. Возвращение в «родной коллектив» не было радостным, так как мне предстояло вновь заниматься, тем из чего я уже давно вырос.
Однако был и радостный момент мне выделили четверть ставки врача-психотерапевта.
Таким образом у меня появилась возможность на практике оттачивать новое для себя исскуство врачевания – психотерапию. Днем я работал полностью как врач-психиатр, а вечером принимал больных, как врач-психотерапевт.
Мое увлечение психотерапией было настолько сильным, что я не считал времени, которое тратил на больных, приходивших на мои психотерапевтические сеансы. Практически можно сказать, что я работал на полную ставку, так как никому не отказывал в помощи. И от того, что моя помощь больным была очень эффективной, количество больных стремившихся у меня пройти лечение заметно увеличилось. Но обратной стороной моей лечебной работы стало появление завистников и неброжелателей. Это выражалось в неком пренебрежении, которое я чувствовал исходящих от коллег, а через некоторое время это стало выражаться и в конкретных делах. Особенно в этом усердствовал главный врач психиатрической больницы. Внешне все было пристойно, однако неожиданно мне начинающему врачу-психотерапевту стали предлагать к лечению больных практически неизлечимых – инвалидов, которые десятилетиями лечились и были затем всеми заброшены, а так же очень тяжелых больных, которых практически в городе уже лечили все, но не получили хорошего результата. Тогда я был увлечен новой специальностью и не очень вникал в те интриги, которые плелись во круг меня ( лишь позже я осознал с какой целью это делалось). Тогда наоборот мне казалось, что мои коллеги верят в меня, поэтому и находят для меня абсолютно безнадежных больных. И я брался за их лечение с удвоенной силой и энтузиазмом. К моему разочарованию часть таких больных я не мог вылечить, но были случаю, когда очень тяжелые и безнадежные больные выздоравливали и это мне придавало новые силы для работы над собой. Вероятный расчет моих коллег в том, что я «обломаюсь» на тяжелых больных и потеряю веру в свои силы не оправдался. И это было связанно с моим отношением к происходящему.
Во-первых я понимал, что только начинаю работу в качестве врача-психотерапевта и не могу стать в один миг хорошим специалистом, кроме того всегда могут встретиться очень трудные и «запущенные» больные, которым трудно помочь. Поэтому негативный результат хотя и огорчал меня, но не приводил в отчаянье, а наоборот служил сильным раздражителем заставлявшим меня над каждым таким случаем размышлять и искать новые подходы к лечению больных .
Во-вторых положительные результаты (их у меня всегда было больше) говорили мне, что я что-то еще могу сделать для больных и добавляли мне оптимистического настроя.
Таким образом, коллегам сбить меня с выбранного пути так и не удалось.
С каждым месяцем работы мой авторитет как хорошего врача рос и я стал пользоваться у больных уважением. Но, к сожалению этого было недостаточно для нормальной работы.
Для нормальной работы в советской больнице и поликлинике недостаточно было авторитета больных, необходима была еще и благосклонность главного врача, а вот с этим были проблемы. Да я и не пытался никогда перед кем-нибудь заискивать, а если уже и уважал кого-либо так не за должность, которую он занимал. Я привык уважать людей за их человеческие или профессиональные качества.
И так я не пользовался уважением начальства и вскоре это пришлось почувствовать.
Начались проверки моей работы. Одним из мотивов проверок стало выяснение, почему у меня образовалась очередь на лечение на 2-3 года. При этом никого не волновало, что я работал, как сказал в свое время Райкин « в антисанитарных условиях».
К тому времени я уже перевелся на работу из психиатрической больницы в городскую поликлинику, до этого некоторое время я работал и там, и там совмещая работу психиатра и психотерапевта.
Первый мой психотерапевтический кабинет мало чем напоминал таковой. Все знают, что кабинет для психотерапии должен быть звукоизолированным, затемненным и иметь мягкие кресла, удобные для больных диваны или кушетки, не мешало бы в идеале иметь и музыкальный центр для воспроизведения фоновой успокаивающей и релаксирующей музыки. Меня же разместили в маленьком кабинете на первом этаже поликлиники, кабинет непосредственно граничил с двумя дверями, одна из которых выходила на улицу, другая вела в поликлинику, а третья дверь была на втором этаже и вела к одному из терапевтических отделений. Такое расположение психотерапевтического кабинета совершенно не соответствовало нормативам и создавало крайне напряженную атмосферу для сеансов. Это было связанно с тем, что возле дверей моего кабинета проходило множество людей и соответственно с криками, разговорами и хлопаньем дверей. А учитывая, что дверь не была звукоизолированна, то все эти звуки были в моем кабинете. Только сейчас через многие годы оглядываясь назад я понимаю, что работа в таком кабинете была подвигом ведь надо было не просто делать вид, что кому-то помогаешь, а реально вылечивать людей.
Учитывая, что ни кто естественно не собирался мне помогать с магнитофоном, а посторонние звуки надо было, как – то «блокировать», я решил включать тепловентилятор (благо он был в этом кабинете). Монотонный его звук помогал создавать определенный фон через который посторонние звуки уже меньше проникали. Но самое главное было самому настроиться на сеанс, войти в нужное психологическое состояние, которое бы не смогли разрушить сильные звуки исходившие из коридора. Мне удавалось создавать соответствующий психологический настрой и удерживать его во время всех сеансов, конечно, это стоило большого внутреннего напряжения. После такой работы я приходил домой полностью обессиленным, единственное, что меня поддерживало в такой ситуации это те положительные результаты, которые я получал .
Через некоторое время мне предложили другой кабинет(после многочисленных просьб и требований с моей стороны). Новый кабинет был небольшого размера, располагался в бывшем морге и был очень сырым ( по его стенам в виде деревьев росла плесень). За летние месяцы я успевал по три раза заболевать простудой.
Напротив моей двери располагался кабинет УЗИ – диагностики и хотя шума было меньше, но если он был, то достаточно хорошо проникал в мой кабинет. И, конечно же, на табличку «тихо идет сеанс» ни кто не обращал внимание. Теперь и здесь мне приходилось несладко, тем не мене я делал свою работу и больные выздоравливали.
Проверки затеваемые руководством поликлиники и больницы, конечно, меня раздражали, так как отвлекали от нормальной работы с больными . Так как больные были довольны моей работой и криминала в моей деятельности обнаружено не было, меня на некоторое время оставляли в покое.
Конечно же, было неприятно осознавать, что чем лучше ты работаешь, тем хуже к тебе относится руководство больницы, но пока деваться было не куда и приходилось все это терпеть.
Кроме того, что проводились официальные проверки, бывали и звонки, в которых ананонимные доброжелатели говорили, что мне не дадут работать в городе. Обстановка складывалась довольно сложная, но работать надо было и я работал как мог, помогая всем кто ко мне обращался.
Через некоторое время, я при помощи больных отремонтировал заброшенное помещение, в котором наконец-то создал психотерапевтический кабинет, приближенно соответствующий установленным нормативам. Но радость моя была омрачена. Тем, что сразу же меня руководство поставило в известность, что кроме меня в этом кабинете будет работать и врач-невропатолог, так как ему не где принимать ( где он принимал больных раньше мне было не известно). Таким образом, меня обманули, люди, не приложившие никаких усилий, вселялись в построенный моими руками при безвозмездной помощи больных новый кабинет.
Условия моей работы были более менее удовлетворительными, а настроение совсем плохое. Вскоре это начали чувствовать и больные, особенно после очередной проверки или «вызова на ковер». При этом руководство не брезговало моими услугами, посылая ко мне на лечение своих родственников и знакомых. В помощи я им не отказывал, в тайне надеясь, что это «зачтется» и меня оставят в покое. Но мои надежды не оправдались. Через некоторое время мое терпение закончилось, и под всякими предлогами я стал отказывать в лечении « блатным» больным.
Несмотря на сложную моральную атмосферу, я продолжал совершенствоваться как врач-психотерапевт, накапливал и анализировал, тот бесценный опыт, который может быть только у врача, работающего в районной поликлинике небольшого городка. Ко мне шли больные с разной патологией и не только с нервными расстройствами, часто со многими внутренними заболеваниями, излечить которые не могли другие врачи. Вскоре я мог лечить почти все внутренние заболевания терапевтического профиля.
Примерно через год или полтора работы в поликлинике меня попросили провести итоговую медицинскую конференцию, посвященной проблемам и возможностям психотерапии. Это было уже время, когда всходила звезда господина Кашпировского. Моя лекция о психотерапии и приводимые примеры ее эффективного применения, вызвали явное недоверие среди коллег и лишь не многие меня поддержали, подтверждая, что знают некоторых больных кому я оказал реальную помощь. Тогда я попросил ознакомиться с амбулаторными карточками больных и если очень хотят лично с ними пообщаются. В заключение своего доклада я сказал, чтобы меня больше не приглашали с аналогичными лекциями.
Должен сказать, что хотя материальная сторона моего существования не имела столь принципиального значения, тем не менее, я и моя семья начали ощущать проблемы материального достатка. Я должен выразить душевную признательность своей жене Марине, которая разделяла все тяготы материальных и бытовых проблем и очень близко принимала к сердцу все мои неприятности. Сказать честно мы не жили, мы просто пытались выжить, при этом принося пользу всем кто обращался за помощью.
Но самые тяжелые времена нас ждали еще впереди.
Работа частнопроктикующим врачом-психотерапевтом.
Вскоре начался горбачевский период, он открыл мне возможность заняться частной практикой. Наконец-то я мог уйти из столь мною любимой больницы и не зависеть от глубоко неуважаемого главного врача. Мне пришлось вновь заниматься созданием кабинета. Некоторое время я сочетал работу в поликлинике и частную практику, но вскоре полностью ушел из больницы. Когда я ушел, то почувствовал себя свободным человеком.
Главным внутренним мотивом ухода являлось желание быть свободным и независимым, а таковым быть в условиях больницы было не возможно. Я наслаждался свободой и своей работой. Некоторые мои коллеги по псибольнице, вооружались калькуляторами и увлеченно высчитывали предполагаемые мои доходы.
Деньги за лечение я брал мизерные, отбоя от больных не было, но чтоб что-либо заработать приходилось много работать. В день я мог принимать от 50-70 человек. Но так продолжалось не долго. Настал момент, когда разрешили заниматься лечением больных экстрасенсам, магам, знахарях как белой и черной магии. Количество новоявленных целителей резко возросло, многие больные поддавшись на обещания чудесного выздоровления становились их пациентами. Больных обратившихся ко мне за помощью стало меньше. У нас с женой был момент, когда на еду оставалось всего 15 копеек и это при том, что жена была беременна, а как известно беременной женщине нужно самое лучшее питание. Но мы смогли и эту ситуацию пережить. Что касается новоявленных целителей и экстрасенсов, то их самоуверенность и наглость превышала все, как мне кажется допустимые нормы. Вспоминается один эпизод, когда молодой парень кажется по имени Вова, через посредника приглашал меня к себе для беседы. Когда я спросил посредника, что ему от меня надо, тот ответил, что экстрасенс хочет договориться со мной о сотрудничестве. Тогда я сказал, что если ему так надо меня видеть пусть сам подойдет. На что получил ответ, о том, что он очень занят больными и не имеет времени для того чтобы прийти. Тогда я стал уточнять, как он представляет мое с ним сотрудничество. И выяснил, что этот парень хочет, чтобы я долечивал больных, которых он не сможет вылечить. Тогда я попросил передать « разумному» экстрасенсу, что исправлять чужие ошибки не собираюсь.
Через несколько месяцев работы мне настолько повысили арендную плату, что пришлось уйти из этого помещения. А так как другого более дешевого я найти не мог(а поднять плату за лечение я не решался), то я стал выезжать проводить сеансы в районные и городские центры Одесской области. Работа была интересной я знакомился с жизнью людей и конечно же помогал им выздоравливать. Единственным недостатком было то, что мне пришлось оставлять жену и маленькую дочь одних на неделю. Обычно я возвращался к семье в субботу и воскресенье. Таким вахтовым методом я работал года полтора. Это позволило пережить самый трудный период жизни. За этот период мне удалось оказать помощь многим людям из сельской глубинки. И должен отметить, что более приятных и добродушных больных я не встречал. Медицинская помощь в сельских районах была гораздо на более низком уровне, чем в городе, так что мои сеансы пришлись ко двору и многим мне удалось восстановить здоровье.
Кроме сельской местности несколько раз я выезжал проводить сеансы в г. Измаил, где ранее проработал около двух лет врачом-психиатром сразу же после интернатуры. Должен отметить, что за то время работы я зарекомендовал себя как хороший психиатр, особенно это было заметно на фоне пенсионного возраста других моих коллег, которым эта работа была в тягость и они не очень напрягались ради больных.
Мои сеансы в Измаиле были приняты хорошо и многие больные стремились на них попасть, что вызывало раздражение моих бывших коллег по больнице. В один из таких приездов ко мне прибыла «делегация» состоящая из представителя профкома, заведующей психиатрическим отделением и заместителя главного врача по лечебной работе, которые потребовали от меня в ультимативной форме прекратить проводить сеансы в «их городе». Мне было сказано, что если я не подчинюсь их требованиям, то они напустят на меня местную милицию. Так разговаривали со мной бывшие коллеги, не смотря на наличие у меня всех необходимых разрешений. Мне было интересно, а с местными колдунами они так же энергично боролись как со мною? Несмотря на их давление, я долечил всех взятых на лечение больных, объяснил им ситуацию и как меня тепло встретили представители местной медицины, и сообщил о решении больше не приезжать в город. Ведь я приезжал лечить людей, а не бороться за право это делать. Тем более, куда бы я ни поехал везде были больные люди, нуждающиеся в той помощи, которую я оказывал. Конечно, были недовольные мною главные врачи и в других районах, но так нагло и агрессивно себя они не вели.
Настало время когда я и моя семья устали от таких поездок . Работать в городе Белгород-Днестровском, где проживала моя семья я не хотел. Так как больных было мало, и я чувствовал некоторую обиду за то, что я проработал много лет в этом городе и многим восстановил здоровье, а меня поменяли на экстрасенсов и целителей. Надо было все хорошо обдумать и взвесить. Тех денег, которые я зарабатывал, хватало только на текущие расходы и то не на все. Во многом необходимом приходилось отказывать ведь у нас росла прекрасная девочка, и она нуждалась в полноценном питании. Я решил начать свою работу в Одессе. С этой целью я выезжал в город для поиска недорого помещения. Особенно меня интересовали санаторные учереждения, т.к. обычная психотерапия в советские времена развивалась в этих учереждениях. Однако мне везде отказывали. Тогда я расширил круг поиска, включив в него гостиницы, но поиск в этом направлении был не очень удачен, т.к. расценки были достаточно высокими для меня, а условия не всегда соответствовали нормам. Кроме того было еще одно обстоятельство, которое затрудняло мой поиск и заключалось оно в том, что долго находиться в гостинице без разрешения милиции я не мог, для этого требовалась постановка на учет в райотделе милиции. А так как тогда и сейчас я терпеть не мог всякие бюрократические процедуры, то это тоже затрудняло нахождение нужного помещения. И вот через неделю поисков я нашел нужную гостиницу. Подходящая гостиница называлась «Аркадия». Она отличалась более высокими ценами, но меньшим формализмом при оформлении номера. К сожалению, к тому времени мои небольшие сбережения катастрофически уменьшились, моя семья вновь оказалась на грани экономического краха. В связи со сложившимися обстоятельствами я мог заплатить только за сутки пребывания в одноместном номере, на большее, к сожалению денег не хватало. Если бы ко мне на лечение не пришли больные, то я бы не смог дальше оплачивать арендованный номер. Для того, чтобы привлечь внимание больных я подал объявление в газету, что буду вести прием, в гостинице указав дату и время приема. Я все же надеялся на лучшее. Должен сказать, что одесситам мое имя было уже известно, т.к. еще в догорбачевский период я проводил свои сеансы в «Обществе знаний» и ко мне приходило достаточно много больных за помощью. Но в связи с отходом от дел коммунистической партии общество «Знание» было ликвидировано и я уже не мог принимать больных.
И так настал торжественный и очень ответственный день приема больных, день от которого зависело многое. И он к моей радости выдался удачным, ко мне пришло на лечение сразу двое больных. Теперь у меня была работа и возможность оплачивать номер. Постепенно желающих принять лечение становилось больше. В связи с тем, что все же я зарабатывал еще не достаточно, мне приходилось платить за гостиницу каждый день, позже я уже платил за каждую неделю. И так я вновь стал работать вахтовым методом. Приезжал на неделю в Одессу, а на субботу и воскресенье возвращался домой. Работа была и естественно материальное положение немного улучшилось, но мы по-прежнему во многом нуждались. Через несколько месяцев я понял, что одесситы действительно нуждались в той помощи которую я им оказывал. Пришлось только сожалеть о том, что раньше не начал работу в Одессе. Настал, пожалуй, самый удачный период моей работы, больные с удовольствием шли ко мне на лечение и естественно подавляющее большинство выздоравливало. Я становился известным и популярным одесским врачом. И смею утверждать, что и сейчас лучше меня в Одессе ни кто не может оказывать психотерапевтическую помощь. Это утверждение основано на фактах ибо прежде чем попасть ко мне на лечение многие больные по несколько раз лечились у других специалистов и не могли получить избавление от заболеваний и только придя ко мне получали необходимую помощь. Как говорится все хорошее, когда-нибудь заканчивается. Настал момент, когда одесситы накопили достаточный капитал и часть из них направила его на создание медицинских центров. Настал период бурного роста медицинских центров и усиленной их рекламы в средствах массовой информации. Это привело к тому, что многие больные шли на лечение в эти центры, так как они выглядели гораздо презинтабельнее, чем скромный кабинет в гостинице, да и предлагались новые аппаратные методы лечения. Позже через несколько лет больные стали возвращаться так как не красивые стены лечат, а люди имеющие талант и желание помогать.
Несмотря на уменьшение количества пациентов их у меня все же было достаточно. Должен отметить, что проработал в гостинице я 12 лет. В какой-то степени она стала ассоциироваться с моим именем, так как многие одесситы знали, где надо меня искать. Но эти двенадцать лет были не простыми, у меня постоянно возникали проблемы с персоналом гостиницы. Не многие относились ко мне нормально.
Некоторые не просто меня не уважали, но даже ненавидели и старались всячески осложнить мою работу. Чем это было вызвано, я не могу понять до сих пор. Ведь я не разбогател на своей работе, никого не обидел ни делом ни словом, исправно и во время платил по счетам .
Тем более, что многие бизнесмены, имеющие свои офисы в гостинице были гораздо состоятельнее и успешнее меня. А у меня не было ничего кроме таланта, способности и желания помогать людям. Некоторые дежурные по гостинице давали обо мне ложную инфомацию, которая дискредитировала меня, как доктора или вообще могли сказать, что такой не работает в гостинице. Был даже интересный момент, когда рядом с моим номером поселился массажист, который при удобном случае выдавал себя за доктора Чиянова и таким образом обманывал и уводил к себе моих больных. Однако вскоре это все раскрылось. Потом выяснилось, что это был родственник главного бухгалтера гостиницы. Примерно через месяц массажист вынужден был уйти из гостиницы, так как обманывать больных ему запретил директор гостиницы, а сам он ничего собой не представлял.
Вскоре после этого случая появилась одна «дама» (как потом говорили мне обманутые больные) лет тридцати немного напоминающая по внешности цыганку. Эта «дама» представлялась моей женой, сообщала больным, что она профессор медицины, брала предварительно деньги за будущие услуги, при этом могла провести первый сеанс, который заключался в «верчении головы». После проведения одного сеанса она оставляла визитку с моим телефоном. Обманутые больные звонили ко мне и спрашивали, когда же будет продолжение сеансов. Пришлось людям объяснять, что моя жена не занимается медициной и что врач не может ходить по рынкам и фирмам предлагая своим услуги, а если такой человек появляется, что не мешало, бы посмотреть его паспорт и диплом врача. Должен сказать, что в течение трех лет лже - жена и лже – профессор, проводила довольно бурную деятельность. Не брезговала она и сельскими районами. Один раз мне звонили из ближайщего к Одессе районного центра и говорили, что меня ждут с сеансами и почему я не приехал. Выяснилось, что она обобрала довольно большую группу людей и опять оставила мой телефон. Несомненно, ее «бурная деятельность» на ниве медицины приносила вред моему имени. Приходилось даже давать объявления и объяснения по телевидению по этому поводу. Буквально пару месяцев назад мне звонили с Приднестровья и сообщали об этой даме, она уже отметилась и там. Я так понимаю, что круг ее деятельности расширился не только на Одесскую область, но и на Молдову и Приднестровье. И думаю, что вероятно ее доходы, гораздо больше моих, так как моя деятельность такой активностью не отличается.
Работать в гостинице становилось все сложнее и сложнее. Это было связано с постоянным ростом цен на арендованное помещение и непрекращающейся «подрывной» деятельностью сотрудников гостиницы. Некоторые больные им верили и даже не доходили до моего кабинета. Позже уже через несколько лет они с трудом находили меня и обо всем рассказывали и горько жалели, о том, что поверили их россказням. Приходили они, конечно же, в запущенном состоянии и мне приходилось прилагать немало усилий, чтобы помочь таким больным. Многие из этих больных расплачивались за простое непонимание и неуважение, которое проявили к врачу. За свою двадцатипятилетнюю медицинскую практику мне очень часто приходилось сталкиваться с людьми, которые меня не уважали и в тоже время хотели получить от меня очень важную для них психотерапевтическую помощь.
И вот наступил момент, когда принимать больных в гостинице «Аркадии» стало уже не возможно. Накопившиеся негативные впечатления стали сказываться моем настроении, а это не могло не влиять на то, как я работаю. Пришлось уходить с обжитого места, что естественно было чревато потерей больных, которые знали где меня надо искать. Пришлось снимать квартиры, где я проводил лечение. Так как оповестить всех потенциальных клиентов о новом месте приема я не мог, это не могло не сказываться о количестве больных приходящих на лечение. Приходилось самому развешивать объявления с новыми адресами приема. К сожалению, на новых местах долго работать не пришлось, соседи по подъезду узнав, что принимает врач стали всякими способами проявлять свое недовольство. Наиболее часто они говорили, что приходящие ко мне больные сильно хлопают дверями и нарушают их покой. О больных, которые приходили ко мне они отзывались следующим образом: «Ходят тут всякие!». Надо понимать, что известный в городе доктор тоже был «всяким». Смена квартир не прибавляла мне клиентов. Я обратился в гостиницу и оставил свой адрес, зная, что меня будут искать . Но как потом выяснилось больным не сообщали где я нахожусь, это я узнавал от больных, которые различными путями, но все же находили меня. Ни уговоры , ни слезы родственников больных на администраторов гостиницы ни оказывали ни какого действия. Лишь единицы были способны на обыкновенный человеческий поступок. Этот период жизни был один из самых сложных. Опять приходилось во многом себя ограничивать. Ведь мы жили да и сейчас живем на квартирах, а платить надо всегда во время. Был период, когда мне казалось, что весь мир ополчился против меня. Вот только за что? Сейчас я другого мнения – этому миру все равно есть я или нет. Я только нужен до тех пор, пока что-то болит или беспокоит, а что будет после с доктором через день или два это уже никого не волнует. Я пишу об этом не потому, что я на кого-то обижен. Просто так устроены люди, которые приходят ко мне и которым я возвращаю здоровье, а иногда и саму жизнь. Просто со временем уходят иллюзии и тот романтический настрой который был в самом начале моей работы и который позволил мне достичь высокого уровня профессионализма. Сейчас я больше удивляюсь, когда встречаю действительно душевного человека. Может такое отношение связано с тем, что я беру деньги за лечение, но я не «ангел небесный», а простой человек со всеми присущими людям проблемами и часть их помогает решать заработная плата. Да и простое «спасибо!» уже давно не решает мои материальные и бытовые проблемы. Как-то моя дочка общалась по интернету со своим друзьями из Ирландии (она хорошо знает английский язык) и когда они узнали, что ее папа врач, они сказами: «тебе очень повезло твой папа богатый человек!». Она пыталась объяснить, что это не так, но они так и не поняли, почему врач в нашей стране не может быть богатым.
Но ведь и раньше, когда я принимал в поликлинике ( моя помощь больным тогда ничего не стоила) и тогда мне приходилось встречаться с неуважительным отношением к себе, даже после того, как я вылечивал больных. Я думаю, что наше общество в целом действительно очень больно в моральном плане и это, несомненно, сказывается и на его физическом здоровье. Когда-то я мечтал, что моя дочь пойдет по моей медицинской линии, я бы мог многому ее научить. Сейчас я совершенно не жалею о том, что она избрала другую специальность. Просто не хочется, чтобы она чувствовала себя человеком второго сорта, как иногда чувствую себя я. И это в той специальности, в которой как ни в какой другой требуется максимальная самоотдача и самопожертвование. К сожалению, в своей жизни я уже ничего не могу изменить, единственно лишь немного повысив плату за свой профессионализм и участие, которое проявляю к людям.
Работа в медицинском центре.
Как-то в один из дней, когда я вел прием больных, мне позвонил один мой давний знакомый и предложил встретиться, так как у него было деловое предложение. Знакомый приехал вместе со своим отцом с предложением начать работать в их медицинском центре. Честно говоря ситуация у меня была не самая хорошая, больных было не много, а они обещали сделать хорошую рекламу и предоставить хорошие условия работы. Оговорив деловую сторону я согласился, так как знал, что стоит сделать небольшую рекламу и больных у меня будет много, ведь многие меня не могут найти уже несколько лет после ухода из гостиницы «Аркадия».
Мои предположения оправдались, ко мне пошел поток больных, которые в свое время меня потеряли. Поначалу работа в центре мне нравилась. Пока я был единственным врачом центра. Но вскоре ситуация стала меняться. Постепенно центр стал заполняться массажистами, косметологами, через некоторое время появился и долгоожидаемый хозяином центра «профессор из Москвы». В принципе я не имел ничего против других специалистов, но я вскоре почувствовал, что рабочие условия мои испортились. Это было связано с тем, что мой кабинет не был звукоизолированным, а приходящие пациенты к другим специалистам создавали достаточно много шума, что очень мешало моей работе. Ситуация стала напоминать ту, которая была много лет назад, когда я начинал работать врачом-психотерапевтом в городской больнице г. Белгород-Днестровского.
Стоит ли говорить, что чтобы добиться нужной степени релаксации или погружения в состояние гипноза требуется много усилий, особенно если больные трудно внушаемые и слабо гипнабельные. И когда приложив много усилий и введя больного в нужное лечебное состояние вдруг видишь как он выходит из него из за какого-то резкого звука это вызывает очень неприятное чувство. Естественно это заметно «притомаживало» мое лечение больных.
Мои предложения по поводу звукоизоляции помещения хозяином игнорировались. Да и в принципе любые предложения по улучшению работы центра не воспринимались, а ведь у меня большой опыт работы с больными людьми и он оказался ненужным. Через некоторое время я понял, что обещания в плане «хорошей рекламы» не выполняются, чуть позже появились требования перераспределить доход большей частью в пользу руководителя центра, что не было ранее предусмотрено. Я естественно был против и предупредил, что если и в дальнейшем будет оказываться на меня давление, то я уйду из центра.
Должен отметить, что отношения с «профессором из Москвы» сложились не самым лучшим образом и этому способствовал один неприятный эпизод. Как-то одна из моих пациенток сидела в холе и ждала моего сеанса, в это время скучающий «профессор» подсел к ней и стал расспрашивать ее о здоровье. Мило и доброжелательно поговорив с ней он внезапно для нее предложил продолжить лечение у него, так как по его утверждению я не в состоянии помочь ей. На что она ответила, что она имеет высшее фармацевтическое образование и уже перепробовала многие препараты, но безуспешно и только надеется на мою помощь. В ее беседу с «профессором» включился и хозяин центра, который стал убеждать в превосходных качествах «профессора» и убеждал, что только он ей может помочь. Больная осталась непреклонна и пришла на сеанс в сильно расстроенных чувствах, когда я стал выяснять чем обусловленно ее нервное состояние, то она обо всем мне рассказала. И сообщила, что приходить в центр на лечение она не будет, так как не хочет сталкиваться с «профессором». И я был вынужден проводить ей лечение на дому, так как другого варианта быть уже не могло. И «слава Богу» больная была вылечена. Конечно, этот эпизод мне многое раскрыл и многое мне стало понятно.
Дело в том, что медицинский центр был рассчитан в основном на «профессора из Москвы». Хозяин центра предполагал, что ученые степени и звания будут магически действовать на больных и это привлечет внимание к центру. Но этого не произошло. Значительная часть больных приходила на лечение не к «профессору», а ко мне, что ущемляло его самолюбие и как следствие этого профессор «невыдержал» и стал переманивать к себе моих больных. Не знаю скольких ему удалось таким образом переманить больных, но свое мнение в отношение поведения профессора я высказал хозяину и предупредил, что если так будет дальше продолжаться, то я действительно уйду из центра.
Дальнейшие отношения с «профессором» сводились только к «здрасте» и «до свидания».
В погоне за прибылью хозяин центра его небольшой объем наполнял другими специалистами и вскоре появилсь врач-эндокринолог, которая решила заниматься проблемой избыточного веса. Для того, чтобы ей было удобно этой проблемой заниматься у меня забрали кабинет для приема, оставив лишь небольшой кабинет для лечения. Кабинет приема и лечения находились рядом через тонкую стеночку. Вскоре мне стало работать еще сложнее врач-эндокринолог начал вести прием больных, что значительно усилило шумовую нагрузку на меня и моих больных, работать стало еще труднее. И только мой предыдущий многолетний опыт позволял получать хорошие результаты, но они могли быть еще лучше если б не было шумовых помех. Теперь лечение больных требовало еще больших нервно-психологических усилий. Я приходил домой полностью вымотанным и морально усталым.
Единственным светлым моментом в этот период было приглашение, которое пришло ко мне от российского канала ОРТ. Мне предлагали принять участие в передаче «Малахов – плюс» посвященной проблеме заикания. В принципе и до этого я знал, что проблема лечения заикания одна из самых сложных и больные годами ищут доктора, который смог бы им помочь. Я же с этой проблемой успешно справляюсь много лет. Сам факт, что обо мне узнали в Москве был для меня отрадным. Когда-то в детстве еще при союзе я мечтал попасть в Москву и вот моя детская мечта сбывается. Естественно я с удовольствие принял приглашение на эту передачу. Я благодарен организатора передачи, что разрешили взять с собой и дочку, которая тоже мечтала увидеть Москву. Наши ожидания оправдались, Москва превосходный город. Что касается самой передачи, то я думал, что смогу больше рассказать о своей методике лечения, но формат передачи не позволил этого сделать.
В целом я был доволен и передачей и поездкой. Надеюсь, передача понравилась и зрителям.
Трудовой коллектив центра меня встретил «гробовым молчанием» практически никто не задавал вопросов о моем участи в передаче. Ну это мне давно знакомо.
Через некоторое время требования хозяина центра о перераспределении зарабатываемой мною суммы в его пользу становились более решительными и мне пришлось уйти из центра. В целом можно сказать, что обстановка совершенно не соотвествовала, тому, что я ожидал и работать хорошо непредставлялось возможным.
В той ситуации я принял единственно правильное решение – уйти из центра.
Состояние дел на текущий момент.
Теперь освободившись от излишней опеки со стороны лиц, которые не только не разбираются в медицинских проблемах, но и не могут решать возникшие проблемы приемлемым человеческим образом, я стал работать самостоятельно.
Принцип организации моего труда очень простой, я не делаю большой рекламы на телевидении, радио и печатных издательствах. Единственное средство общения с потенциальными моими клиентами – это интернет. Созданный сайт представляет мою работу во всем ее разнообразии и психологических нюансах, главное донести до больного человека принципы, на которых основана моя работа, а уже больной вправе решить соответствуют ли они его внутреннему представлению как должен работать врач.
И еще одно обстоятельство, по которому я не хочу делать рекламных объявлений по телеканалам, заключается в том, что не хочется оказываться в одном «рекламном блоке» с колдунами, ворожеями (у нас в Одессе они в основном цыганской национальности) и экстрасенсами. Больные меня находят через интернет, узнают обо мне у знакомых и родственников которым я помог избавиться от заболеваний.
Так как помещения нет, то я выезжаю на дом к одесситам, а приезжие из других городов останавливаются на квартире или в гостинице, куда я прихожу для проведения сеансов. И могу отметить, что в домашних условиях лечение идет лучше в связи с тем, что больной лечится в привычной для себя обстановке.
P.S.:
Думал еще написать о себе и как приходится выживать, преодолевая бюрократические и психологические барьеры, только для того чтобы быть полезным людям . Но подумалось и так написано много, по сути остальное уже принципиально ничего не изменит. Да и люди подумают «доктор набивает цену». Хотя таких людей я стараюсь не брать на лечение. Ведь разбогатеть все равно не удастся, а отдавать силы и здоровье человеку (как я делал это много лет), который никогда не поймет, что для него было сделано мне, не хочется.
Просьба к неравнодушным помочь в собрании средств для создания "Центра Народной Медицины"
Благотворительный счет ( грн )
Счет: 29244825509100 МФО: 305299, ЕГРПОУ: 14360570.
Чиянову Виктору Федоровичу ИНН 2143415870
номер карты 4149 4978 5058 7363